— Ты лично видел мальчика Кошмаров?
— Нет, осмотр проводили твои доверенные маги, дословно сказали, что живой, сердце бьется, ест, пьет, смеется, но он, как зола, даже энергического запаса не ощущается.
— Меры?
— По возможности приняты. Оповещены все кланы. Многие мамаши выехали в свои владения в Империи, надеясь избежать новых похищений. В Темной столице будет «многонелюдно», — Сверт зажмурил глаза, видно было, что он устал, но отдыхать времени не было.
— Известно о подобном со взрослыми?
— Нет, пока.
— А вот мне, кажется, уже известно.
— …?
— Пока не все еще проверил, когда разберусь — извещу. Кстати, а как на похищенных лекарская магия действует?
— Прецедентов не было. Состояние детей не требовало лечения.
— Проверь, пусть попробуют. Раз семьи выезжают в Империю, следует известить Императора и Тьера. Тьером я сам займусь, знаю, как вы друг друга «любите».
— Он не дал согласия представить меня в Орден Бессмертных, — глаза вампира блеснули в свете единственного оставшегося фонарика и потонули во тьме.
— А ты крайне беспринципен в отношении женщин, а ты знаешь, Тьер у нас на страже нравственности.
— Я ж не Алсэр!
— И слава всем демонам ада и деду. Иначе я сам приложил бы к тебе руки. Запустил я тебя и разбаловал сверх меры. Жениться тебе пора и остепениться, — выдал Эллохар, посмеиваясь над побелевшим от подобной перспективы, вампиром.
— Пожалуй, озабочусь этим в твоем возрасте, папа, — вампир опять стал человеком, с хитрым выражением на красивом лице, взъерошил короткие черные волосы, улыбнулся и растворился в воздухе.
Глава о сне
Выудив из шкафчика бутылку хорошего белого, Эллохар с наслаждением опрокинул залпом целый бокал, и, подойдя к окну, замер, наблюдая, как по двору Школы в свете магических фонариков разгуливают адепты. Сейчас у них свободные часы, и стайки «детворы» решали совсем иные, отличные от учебы проблемы: кто кому мил, кто сильнее, кто богаче. Волшебное время. Время, когда сбываются самые радужные мечты, и разбиваются самые крепкие сердца. Когда-то давно тут учились те, кто стал его семьей: Тьер, Верис, Иллар, который был его маленькой тайной для целого мира, только Дед и Тьер знали об истинном происхождении вампира.
Его мать была полукровкой, вампир и человек боролись в ней до последних секунд жизни, когда она, сойдя с ума от запаха крови, голода, сдерживаемого годами, выпила всю семью, и только появление Эллохара спасло малютку от смерти. Она была безумно красива и безумна. Может, это в ней ему и нравилось. И, может быть, поэтому он никогда не расскажет Найрише эту историю.
Домой совсем не хотелось. Да он так и не определился, где был его дом. Ведь дом там, где спокойно. Но Найриша не хотела жить в Аду, не хотела жить в Империи, а ему не нравилось Третье Королевство. Для них Темный Лорд всегда будет венцом зла и разрушения. Люди запоминают плохое гораздо лучше хорошего, чтобы они не говорили. Он любил жену, безумно, ему нравилось сжимать ее в объятиях, вдыхать ее запах, для демона это было важно. Это было демону нужно. И все бы хорошо. Но иногда, точно змея, вползали в мысли о Риш с ее кривой ухмылкой, грустный взгляд деда, как будто оба что-то знали, но решили молчать до последнего, и слова Тьера: «Тебя никто не любит».
Завтра у жены экзамены. Зубрежка до утра. Он устал от этого. Поэтому в дни ее экзаменов предпочитал дома, точнее в огромном особняке, который он купил в столице Третьего королевства, не появляться, проводя ночи здесь. Жена знала и не возражала. Бутылка как-то быстро опустела. За ней последовала вторая.
Иллар возглавлял в Хаосе его личную службу безопасности. Как страховка деду. Да и его самого они не раз выручали. Восемь спокойных месяцев подошли к концу. Опять кому-то неймется. Надо разобраться. А хотелось, чтобы в руках сейчас были не бутылка и бумаги, а та, которая согреет и подарит наслаждение.
— Найриша… — почти стон.
Кстати, о делах, магианна Соер сказала, что дала незнакомке хорошую дозу снотворного. Не лечится, не говорит на общем языке, но явно адекватна, возможно, она как раз первая из взрослых особей, в цепи похищений. Ведьма из какого-нибудь королевства. Если попробовать порыться в голове, пока спит? Экстракт валерианы. Обычно если человек после него засыпал, можно у самого уха его устраивать драконьи побоища, не проснется.
Прихватив третью бутылку, магистр, насвистывая, направился в комнату неизвестной.
Спальня была погружена во мрак. Вообще-то это его комната, он ей пользовался, когда ночевал в Школе. Тут было жарко, а дамы почему-то крайне не любили тепло, это портило все, от прически до настроения. А он любил.
Подойдя ближе, Магистр замер. На его кровати раскинулась незнакомка, она лежала на спине, чуть склонив голову, будто спасаясь от света из окон, волосы расплавленной платиной разлились по подушке, одна рука под подушкой, вторая терялась в одеяле. Это же бесстыжее одеяло сползло, обнажив одну грудь. Пальцы невольно сжались от желания прихватить сосок. Кожа светлая без загара, длинные ресницы на щеках. И запах его мыла для волос. Это взбудоражило сильнее всего.
Он опустился на край кровати и коснулся волос на подушке. Она будто почувствовала что-то, губы чуть приоткрылись, и она глубоко вздохнула, грудь в такт дыханию приподнялась и медленно… выдох…
Бездна!
Рука сама тянулась, чтобы накрыть, причем он знал, что эта большая грудь идеально уместится в его ладони. Точно проснувшись, Эллохар отпрянул, бутылка выскользнула из пальцев, соприкоснулась с полом, но не разбилась. От звука удара женщина поморщилась и повернулась на бок, натянув одеяло почти до подбородка. Даррэн же пятился к двери, он вдруг понял, что мысли о жене точно вымыло из головы. Магистр практически вылетел из спальни. Вспыхнуло синее пламя, и принц Хаоса шагнул к кровати, где на животе лежала с книгой жена. Опустившись рядом, он поймал ее губы своими, закрыв глаза дабы не видеть удивленный взгляд, хотя чего врать, не видеть профиль незнакомки, которая сейчас заняла его спальню в Школе Искусства Смерти.