— Да, против меня у Каннинга не было ни единого шанса, — говорит Вес, быстро оправившись. — И кстати, с любой стороны гола. Неважно, был ли я с клюшкой или с вратарской перчаткой — он вечно проигрывал.
Я сужаю глаза.
— Ху… херня. Забыл, кто выиграл в последний раз?
Надо отдать Весу должное — на этот раз он не ведет и бровью, хотя мы оба знаем, что он помнит исход того последнего раза.
Пацаны рядом хихикают.
— Переигровка! — вдруг выпаливает Брайтон.
У Брадовски загораются глаза.
— Точно! Переигровка!
Мы с Весом переглядываемся. Вообще пацанов следовало бы загнать в душевую, чтобы они не опоздали на ужин, но Брайтон с Брадовски уже со свистом уносятся прочь и собирают ребят, которые еще не успели уйти в раздевалку.
— Тренер Каннинг и тренер Весли пробивают штрафные!
Что ж. Похоже, отвертеться нам не дадут.
Вес подмигивает мне.
— Ставки те же?
— Натурально.
Мы оба усмехаемся тому, какое слово я выбрал.
Десять минут спустя мы уже одеты и расходимся на позиции. Наша аудитория увеличилась — у борта собрались даже тренеры во главе с Патом. Я в полной снаряге, потому что, уж извините, но стоять без защиты, пока меня расстреливает новый форвард «Торонто», я не намерен.
С показушной грацией Вес скользит по льду к синей линии, потом останавливается и смотрит в упор на меня. От порочного блеска в его глазах у меня ускоряется пульс. Я практически слышу, как он мысленно насмехается надо мной — готовься взять в рот, Каннинг.
Сделав вдох, я стучу клюшкой по льду. Звучит свисток. Вес разбегается. Молниеносный удар — и по катку эхом разносится восторженный рев. Гол.
Черт. Сегодня он настроен серьезно. Стряхнув с себя неудачу, я концентрируюсь и следующие два удара ловлю, чем зарабатываю свою порцию аплодисментов.
Вес с ухмылкой примеривается к следующей шайбе.
— Ну что, готов?
Засранец повторил ровно те же слова, которые сказал вчера ночью перед тем, как засунуть свой член в мою задницу. Ох и любит он повыносить мозг, мой бойфренд.
Погодите-ка, что?
Шайба пролетает мимо меня, и я даже не успеваю отреагировать, потому что мое сознание еще спотыкается о последнюю мысль.
Мой бойфренд? Я же вроде смирился с тем, что нам не быть вместе. А теперь вдруг думаю о нем, как о своем бойфренде?
Я отметаю эту мысль в сторону и заставляю себя сосредоточиться на защите ворот. Когда моя перчатка ловит последнюю шайбу, я с облегчением выдыхаю. Я пропустил всего две. А значит мне надо забить ему две для ничьей или три для победы. С учетом того, что он и близко не так хорош в сетке, как я, можно считать, что выигрыш уже у меня в кармане.
Но он выглядит в сетке уж слишком непринужденно. Серые глаза за маской насмехаются надо мной, и когда он кричит: «Ну-ка, покажи-ка, что у тебя есть», я слышу в его голосе смех.
Нахальный ублюдок уверен, будто может остановить меня.
Блядь. Нахальный ублюдок и впрямь меня останавливает. Моя первая шайба попадает ему в перчатку.
Я стискиваю зубы и во время второго удара пытаюсь перехитрить его, но его зоркие глаза считывают мой финт. Эту шайбу он останавливает щитками, а третью отбивает клюшкой. Черт. Для ничьей следующие две мне необходимо забить.