— Но потом я понял, что это наверняка ничего не изменит. Если б она любила меня, ей было бы все равно, кем я работаю. Но она не любила. Или любила, но недостаточно сильно.
Ох, ну все. Счет, пожалуйста. А то есть небольшой, но статистически значимый шанс, что через минуту я начну лить в свое пиво слезы. Вот весело-то будет объяснять это им…
— По крайней мере я знаю, что со своей стороны сделал все, — добавляет он. — Я сказал, что люблю ее, что это серьезно. Я предельно ясно объяснил ей, что чувствую. Так что сожалений у меня нет.
Блядь. А я вот про себя так сказать не могу. Вес оттолкнул меня, и что же я сделал? Ушел на пробежку. Дал ему ускользнуть, не прощаясь. Не сказал, что люблю его. Не сказал.
Я болван.
— Джейми? — мягко зовет меня мама.
— Что? — откликаюсь я через силу.
— Ты там в порядке?
Откуда у матерей такая способность? Неудобно просто пиздец.
— В полном, — неубедительно бормочу я сквозь зубы.
— Кем бы она ни была, милый… Если она дорога тебе, я надеюсь, ты ей об этом расскажешь.
Р-р-р. Похоже, после собеседования в Торонто мне будет нужно повидаться еще кое с кем.
Глава 35
Вес
Я стою у огромного окна от пола до потолка в гостиной своей потенциальной квартиры и оглядываю панораму набережной Торонто. В этой квартире определенно лучший вид из всех, что я успел посмотреть за сегодня, но спокойные воды озера Онтарио слишком напоминают мне о Лейк-Плэсиде. И о Джейми.
Хотя кого я обманываю… Мне все напоминает о Джейми. Вчера вечером я не смог даже посидеть в баре без того, чтобы не вспомнить тот придорожный бар, у которого мы впервые поцеловались. Утром я шел мимо кондитерской и думал о фиолетовых скиттлз, которые он мне покупал. А потом, в одной из квартир, которые я осматривал, минут десять пялился на футон на полу, вспоминая два наших сдвинутых вместе матраса в комнате общежития.
От Джейми Каннинга не сбежать, как бы я ни старался.
— В этом районе вам не найти более выгодного предложения, — щебечет риелтор. Она подплывает ко мне и, встав рядом, любуется видом. — Чтобы апартаменты с двумя спальнями да еще у самого озера сдавались так дешево? Я такого еще не встречала.
Я отворачиваюсь от окна и рассматриваю большое пустое пространство. И уже представляю, как оно будет выглядеть с мебелью. Кожаный диван и большущий телек в гостиной. Обеденный стол. Высокие табуреты, чтобы завтракать за кухонной стойкой.
Я вполне могу представить, как живу в этой квартире. В этом сомнений нет. И надо признать, здесь у меня куда меньше шансов нарушить свое добровольное правило целибата. По сравнению с другими районами гей-сцена тут не слишком заметна. Рядом с одной из квартир, в которых я побывал, был не один гей-бар, а аж три.
Не то чтобы я собираюсь болтаться по барам и оценивать местное мясо. Меня убивает сама идея о том, чтобы быть с кем-то еще, кроме Джейми.
— Не знаю, станет ли это для вас минусом или плюсом, — продолжает риелтор, — но хозяева сказали мне, что планируют продать ее через год или два. Если вы захотите вложиться в недвижимость в городе, то, как арендатор, будете в самой выгодной позиции для того, чтобы купить это место.
Я хмурюсь.
— А если они решат продать ее раньше, а я не захочу покупать? Мне придется собрать вещи и переехать?
Она качает головой.
— Вы подпишете договор на один год. До истечения срока аренды это место — гарантированно ваше.
К черту.
— Хорошо. Я согласен, — объявляю я ей, потому что, знаете что? Я устал заниматься поисками квартиры. Мне просто нужен угол для сна. По барабану где.
Все равно моего сердца здесь нет. Мое сердце в Лейк-Плэсиде. Или, может, уже в Калифорнии. Оно там, где бы ни был сейчас Джейми Каннинг.
Я чувствую себя настоящим дерьмом из-за того, что вот так ушел от него. Но я так и не научился прощаться. Что только доказывает: я остался таким же незрелым и глупым, каким был четыре года назад. Тогда я тоже просто вычеркнул его из своей жизни. Видимо, это мой «стиль».
Я реально невообразимый мудак.