— А что, получается?
— Да. — Я запускаю пальцы обеих рук ему в волосы. — Ну, а ты? Как тебе первая дегустация? Нравится?
Он в голос хохочет, широкие плечи вздрагивают надо мной.
— Это… — Его язык вновь находит мой ствол, щекочет его. — Непривычно.
Обхватив меня у основания, он берет в рот головку и сосет ее, нарочито медленно и порочно.
— Это…
Он снова засасывает меня — уже глубже. Мой член непроизвольно дергается, что он точно чувствует, потому что я слышу громкий, отчаянный стон. Он поднимает голову. Его глаза подернуты страстью, на лице замешательство.
Меня пронзает радость. И следом — тревога, потому что я не знаю, как отреагировать на его замешательство. Заверить, что здесь нет ничего такого? Что это совершенно нормально — если натуралу нравится отсасывать мужику?
Но сказать что бы то ни было я просто не успеваю. Потому что он опускает голову, и меня вновь окружает его горячий и влажный рот.
Мои бедра ерзают на матрасе, член и яйца опаляет желанием, пока мой лучший друг трудится надо мной. Одной рукой я продолжаю держаться за его волосы. Второй цепляюсь за простыню. Мое сердце колотится как ненормальное. Его неистовое тук-тук о грудную клетку — это все, что я слышу. Это и еще звуки, которые издает Джейми. Хриплые стоны, влажные чпок, глухое урчание, с которым он вбирает меня в самое горло.
Иисусе. Этот парень уничтожает меня. Я уже уничтожен. Я…
— Кончаю, — предупреждаю я сдавленно.
Оргазм, захватив мои яйца, стреляет по члену вверх, и рот Джейми отпускает меня. Всю кульминацию он ласкает меня рукой, тяжело дыша и с блеском в глазах наблюдая за тем, как горячие струи забрызгивают мой пресс и мою грудь.
Я не могу дышать. Я — задыхающийся, содрогающийся сгусток блаженства. А он все продолжает смотреть. А потом этот гад опять улыбается. Улыбается, блядь, и, наклонившись, слизывает с моего живота одну жемчужную каплю.
— Это было так жарко, — сообщает он мне.
Жарко? Я бы сказал, обжигающе. Опаляюще. Чертово инферно, не меньше.
Единственное, что я в состоянии делать, это лежать будто мешок картошки. И пытаться восстановить дыхание. Моргая точно сова, я смотрю, как самый красивый мужчина в мире находит на полу мою майку и вытирает меня. Закончив, он отбрасывает ее и целует меня в ключицу. Потом в плечо. Потом во второе.
Он продолжает целовать мою разгоряченную плоть, облизывая, покусывая меня, и я с радостью становлюсь его морской свинкой в этом эротичном эксперименте. Он пробует на вкус каждый дюйм моего тела, по очереди исследует мои бедра, пресс и грудные мышцы. Лижет один из моих сосков и, услышав мой стон, поднимает взгляд. На его губах играет улыбка.
— Тебе нравится.
Кое-как я киваю.
Он снова склоняется над моим соском и на сей раз сосет его, прихватив маленький бугорок губами. Бедром я чувствую, как его эрекция оставляет на моей коже ниточку влаги. Втянув в себя воздух, я тянусь вниз и ловлю его, и теперь уже я улыбаюсь, потому что его язык на моем соске замирает, а тело становится напряженным.
Он толкается ко мне в руку, и другого приглашения мне не нужно.
— На спину, — сквозь зубы командую я.
Джейми так быстро переворачивается, что я издаю смешок. Заложив руки за голову и заломив бровь, он толкает меня бедром — насмешничает надо мной вместе со своим идеальным членом.
— Поглядим, не растерял ли ты навыки, — поддразнивает меня он.
Уткнувшись ему в живот, я издаю смешок.
— Знаешь, ты такой нахальный ублюдок, когда ты гей.
— Похоже на то.
Я медленно ползу по его телу вверх. Ставлю локти рядом с его лицом. Наши глаза встречаются. Не отрывая от меня затуманенного взгляда, он раздвигает губы, а я, сглотнув, мягко его целую. Ощущаю на его языке свой собственный вкус, и, блядь, у меня тотчас голова идет кругом. Этот парень… черт. Этот парень. Я никого и никогда не хотел так сильно, как Каннинга. Никогда.
Пока я, прервав поцелуй, соскальзываю обратно вниз, в моей голове вспышками проносятся воспоминания о всех тех бессмысленных сексуальных связях, которые были у меня за четыре года. Парни, с которыми я путался в прошлом… они как в тумане. У них нет лиц. Иногда у них не было лиц и в настоящем. Я кончал, и они кончали, но до конца я с ними не был. Я всегда что-то от них удерживал.