— Нет. Я не завожу бойфрендов, Каннинг. Слишком много мороки.
По какой-то неясной причине у меня внутри все сжимается. Тянет спросить — а кто в таком случае я? Затянувшаяся интрижка? Летнее увлечение? Я знаю, в конечном счете оно закончится, но мне казалось, что время, которое мы провели вместе, по крайней мере что-то значило для него.
Потому что для меня самого оно что-то значит. Я не уверен, что именно или же почему, но знаю: для меня это не просто секс.
— А после переезда в Торонто у меня вообще ничего не будет, — говорит он угрюмо. — Привет, целибат. Ты отстой.
Меня захлестывает тревожное ощущение.
— Ты поговорил с отцом насчет Sports Illustrated?
— Нет еще. Но давать интервью я не буду. Открывать эту банку с червями у меня желания нет. — Разговор становится слишком зациклен на нем, и он, как всегда в таких случаях, быстро меняет тему. — Ну, а ты? Уже купил билет до Детройта?
Отлично. Он выбрал ту единственную тему, которую мне не хочется обсуждать.
— Нет.
— Чувак, ты бы поторопился.
Вес паркуется около супермаркета, и мы выбираемся из машины. Я надеюсь, что теперь, когда мы приехали, он оставит эту тему в покое, но стоит нам зайти в кондиционированное помещение магазина, и он начинает по-новой.
— Ты же должен явиться туда уже через три недели, — напоминает он мне, подхватывая тележку. — Придумал, где снимешь дом? В пригороде? Где там селятся игроки «Детройта»?
Я киваю, вспоминая свой разговор с Патом. На днях он отвел меня в сторону и сказал, что закинул пару удочек в тренерское сообщество. Мы условились поговорить еще раз в понедельник, но Весу я об этом пока что не сообщил.
Решив прощупать почву, я тоже беру тележку и говорю:
— Если честно, я не уверен, так ли уж мне хочется отправляться в Детройт.
На его лице отражается шок.
— В каком смысле?
— В таком, что… — Я делаю вдох. Ладно, к черту. Почему бы и не сказать ему.
Пока мы идем к холодильникам в дальнем конце супермаркета, Вес без выражения слушает, как я почти дословно повторяю то, что рассказывал Холли — о нежелании всю карьеру просидеть в запасных, о отсутствии энтузиазма насчет переезда в Детройт, о вероятности быть сосланным в низшую лигу и ни разу не сыграть за профессионалов. Единственное, о чем я умалчиваю — о своих мыслях по поводу тренерства. Я пока не готов это обсуждать, тем более что все еще не официально.
Когда я заканчиваю, он долго не отвечает. Стоит, задумчиво пожевывая губу. Потом открывает морозилку и выуживает оттуда пакет со льдом.
— Ты правда настроен не сыграть даже сезон? — в конце концов произносит он.
— Да. — Меня обдает холодом, когда я беру из морозилки еще пару пакетов. — Ты теперь считаешь меня ебанутым на всю голову за то, что я спускаю в трубу шанс попасть в профессионалы?
— И да, и нет. — Он бросает пакет со льдом в свою тележку. — Я считаю, что у твоих опасений есть основания.
Разговор прерывается, когда из-за угла появляется женщина, толкающая перед собой тележку. Увидев Весов фингал, она притормаживает, затем, смерив нас настороженным взглядом, снова начинает идти.
Вес хмыкает, искоса поглядывая на меня.
— Нас приняли за хулиганов.
Я закатываю глаза.
— Не нас, а тебя. И правильно сделали. Я, в отличие от некоторых, святой.
Он фыркает.
— Может, позвать ее и рассказать, кто украсил меня фингалом, а, святой Джейми?