— Ой! — вскрикиваю я, когда портниха стягивает сантиметром мою грудь. — Я не смогу дышать, если платье будет таким узким!
— Тогда тебе придётся целый месяц просидеть на хлебе и воде, — ледяным тоном говорит леди Бредшоу. — Серьезно, Катриона, сколько раз тебе говорить не прикасаться к десерту? Мне придётся переговорить с Мартой, когда мы вернёмся.
— Но я не смогу танцевать, если не смогу дышать, — говорю я.
— Ты справишься. Если у всех остальных получается похудеть, не вижу причин, чтобы ты тоже не смогла.
Кажется, проходит вечность, когда мы, наконец, заканчиваем. Бьянка заявляет, что ей нужны новые туфли, я же отказываюсь.
— Мне не нужны никакие туфли на каблуках, — говорю я. — Если я буду танцевать полуголодная, то совершенно точно споткнусь и упаду.
— Не говори со мной таким тоном! — сердито смотрит на меня леди Бредшоу. — Хорошо. По крайней мере, так меньше людей увидят твои ноги. Бьянка, дорогая, пошли. Нам лучше взять полоску этой ткани, чтобы убедиться, что туфли будут совпадать с цветом.
Пока они устраивают охоту на туфли, я бесцельно брожу по улице, размышляя над тем, сколько придётся колдовать Крю, чтобы помочь мне оказаться в Руби Ред. С другой стороны, если бы у него было много сил, то у меня с самого начала было бы намного меньше проблем.
Я делаю длинный, театральный вдох и сворачиваю за угол. Моих ушей достигают диссонирующие звуки — крики и вопли. Передо мной растягивается длинная узкая улица, переполненная людьми. Судя по аккуратной, но элегантной одежде, здесь в основном представители среднего класса.
— Мисс? — юноша с бледным лицом протягивает мне жёлтый памфлет с текстом, напечатанным полужирным шрифтом. — Не хотите ли взглянуть на нашу кампанию?
Я беру листок и чуть его не роняю. Заголовок гласит: "Проклятие фабричной системы". Мой отчёт, дополненный двенадцатью интервью, занимает всю первую страницу и следующую. Некоторые места отредактированы, я допустила несколько грамматических и орфографических ошибок, но все ужасны подробности остались нетронутыми.
— Сейчас всё дело в заголовках, — говорит мне молодой человек. — Не думаю, что вы читали рассказ об ужасной судьбе детей, работающих на фабриках?
Разумеется, читала, потому что сама написала её. Я поискала своё имя, но его не указали вместе с отчётом. Были лишь фразы вроде "Исследователь побывал на фабрике и провел серию интервью...", они были в самом первом абзаце.
В конце улицы люди плотной группой собрались у платформы. Несколько человек, стоявших на сцене, выглядят знакомо — мужчина разворачивается, и его конский хвост напоминает мне о Годфри. Вообще-то это и есть Годфри!
— Мы собрались здесь, — громко говорит Годфри, — чтобы заявить, что больше не должна проливаться ничья кровь! Мы здесь, чтобы протестовать против того, чтобы убийцам наших детей и дальше позволяли продолжать их убивать!
В толпе раздаются одобрительные крики.
— Хорошо сказано!
— Больше никаких убийств!
Годфри продолжает.
— Вы все читали отчёт с правдивыми свидетельствами того, что наши дети страдают. Скажите мне, хотите ли вы, чтобы будущее нашего королевства вырвалось из этой дыры? Чтобы дети даже не имели возможности дожить до старости?
— НЕТ! — кричат в толпе, некоторые добавляют к выкрикам поднятые в воздух кулаки.
— Вы соглашаетесь с тем, что это убийство, заставлять детей работать больше двенадцати часов в день?
— ДА!
— Вы соглашаетесь с необходимостью принятия закона, чтобы предотвратить новые травмы и новые смерти?
— ДА!
Другой мужчина, стоящий рядом с Годфри, чьё лицо мне знакомо по магазину мистера Уэллсли, начинает раздавать стопки листков.
— Тогда я говорю вам, — кричит Годфри, — подпишите эту петицию, чтобы мы могли показать нашу ярость парламенту! Пусть наши голоса услышат! Пусть жестокость прекратится!
Мои глаза наполняются слезами. Когда я писала отчет, то всего лишь хотела сделать всё возможное, чтобы помочь. Но даже тогда я не ожидала, что толчок будет таким сильным.
Пока по толпе распространяют карандаши и петиции, среди шума прорезается ещё один голос.
— Прошу прощения, сэр, — мужчина, одетый в безукоризненный чёрный костюм, пробирается к сцене. — Я ставлю вопрос о правдивости этого отчета.