– Боишься?
Опять беззвучно качаю головой: «Нет». Сам прыжок действительно не беспокоит. Идти тут по скользкой узкой тропе (она шириной с мою ступню) в темноте над пропастью гораздо страшнее. Но твердо уверена – идти надо именно так. Поэтому вновь медленно поворачиваю голову к распластавшемуся впереди Ревуну и слегка дергаю подбородком, показывая, что движение вперед должно продолжаться. И он, на миг закатив глаза, блеснув странно синеватыми белками в приборе ночного видения, неимоверно осторожно начинает двигаться, стремясь переместиться дальше. Я максимально собранно и осторожно копирую его движения. За мной Хромой, за ним остальные – все семеро, весь наш квадр. Медленно, плавно и бесшумно перемещаемся. И тут я понимаю, почему Ревун настаивал на смене характера продвижения вперед.
Прямо перед нами и так безмерно узкая тропа превращалась… в лаз. С потолка, вплотную к краю, примыкал похожий на скалу нарост, создавая у тропы естественную стену, противоположную скале. И все бы хорошо, но ширина этого лаза… Если я еще пролезу – ой, с новыми формами, может быть, и я застряну, – то мощный тарн или айкар… Это безнадежно. Если застрянет хоть один – нам всем конец. Те, кто пройдет раньше, не смогут вернуться, а те, что позади, одни не справятся. А ведь еще «вертушку» тащат.
Ревун все это понял сразу и сейчас снова вопросительно взглянул на меня. Я взволнованно провела языком по губам: было страшно ошибиться и привести весь квадр к гибели. Быстро скользнула взглядом вниз – там, где-то далеко внизу, была вода. Очень тихая, темная, ее поверхность вообще не колыхалась. А впереди – непонятный крохотный лаз, и неизвестно, какой он длины и что ждет в конце. А может быть, все же прыгнем? Пусть в странном поле притяжения этой планеты вообще не срабатывали магнитные крепежи наших ботинок, иначе можно было бы пролезть прямо по отвесной скале, а не трястись от мысли, что не удержишься на узенькой тропке. Прыгать или нет? Прислушавшись к себе еще раз, поняла – нет. Причем очень категорично.
Понимая, что айкар так и наблюдает за мной, уверенно указала подбородком в сторону лаза. Он поморщился, с сомнением глядя на меня, но сделать ничего не мог, даже если был не согласен. Нападающим в нашем квадре была я, а атакующим оставалось только одно – подчиняться, уповая на удачу. Что он и сделал. Насколько позволяло окружающее пространство, быстро и тихо подобрался, перестегнув назад оружие и, максимально сжавшись, осторожно и пластично начал ввинчиваться в лаз. Я, неожиданно сообразив, выдернула из специального отсека гибкого скафандра трос из очень прочного термосплава с крохотными карабинчиками и, пристегнув к специальному крючку на спине айкара, прикрепилась и сама, передав трос Хромому, а он – следующему. Так мы были связаны вместе. Или справимся, или погибнем.
Ревун, между тем, почти исчез в лазе. Только бы прошел, хоть бы этот участок был неглубоким, только бы дышать мог, только бы не застрял… Представить себе ощущения живого существа, застрявшего в темноте в неимоверно узком, сдавливающем со всех сторон пространстве, когда ни шевельнуться, ни развернуться, ни вздохнуть, и все это в холодной неподвижной темноте… Жуть! Это как заживо замурованный. Только бы прошел…
Не сознавая, сколько так простояла, я напряженно всматривалась в темноту отверстия, но ничего не было видно. Неожиданно трос дернулся два раза, заставив меня встрепенуться. Прошел! Это был наш условный сигнал. Уфф…
Бросив быстрый взгляд на Хромого, в точности повторив маневры Ревуна, тоже скользнула в лаз. Идти приходилось боком, втягивая живот и вжимаясь в скалу, но даже при этом ощущение угнетающего давления не оставляло ни на миг, вжимая грудь и придавливая спину, затрудняя дыхание. Ползла я так, по ощущениям, неимоверно долго, но неожиданно проход стал шире, позволив мне даже развернуться лицом вперед. Тогда же я уловила и слабое свечение впереди. Сразу распознав сигнальный фиолетовый луч, увереннее устремилась на свет, понимая, что это Ревун стремится приободрить и указать путь. Дальше проблем не возникло, и уже через полметра, обогнув резкий выступ, увидела айкара и сразу же дважды дернула трос.
Потом мы долго и напряженно ждали… каждого. Когда шел тарн – а он был самым мощным, – у меня от страха судорогой свело мышцу на ноге. Так, сдерживаясь от крика, кусая губы, я напряженно его ждала. За ним еще двое. Как и боялись, Громила намертво застрял. А значит, и мы.
– Рыжуха! – Резкий окрик вырвал из мутного, насыщенного страшными воспоминаниями сна. – Сколько тебя учить – не спи после приема тиренгов, кошмары замучают.
Ревун по-свойски сгреб меня в охапку, на миг приподнял в воздух, чтобы тут же опустить обратно, но уже пристроив мои ноги на своих коленях.
– Эх, хорошо как… Люблю перелеты. Внутри конфедерации вряд ли нападут, так хоть расслабиться можно, – как-то по-доброму протянул он.
Я, все еще со сна, неловко кивнула, и тут же была захвачена врасплох двумя достаточно болезненными ударами по бокам.
– Опять ты замечталась? Что же вы, земляне, наивные такие! С таким подходом до рестарта не дотянешь, – сурово отчитал меня атакующий.
– Не-е, – восстанавливая дыхание, замычала я. – Надо дотянуть, я только ради этого и пришла.
– Так мы все только ради этого в эту свистопляску ввязались, – несколько резковато возразил он. – Но прежде надо три с половиной года на благо конфедерации отстоять, а по статистике, это хорошо, если процентам восьми добровольным рядовым удается.
– Зато потом – представляешь? Свобода… Полная независимость… Никому не подчиняешься… Никому ничем не обязан. Никто ни к чему не принудит! – Я осторожно сжала его ладонь.
– Свобода, – кривляясь, передразнил он меня, подражая голосу, но тут же, резко став серьезным, добавил: – Попробуй выживи еще за этот срок!
Расслабленно потянувшись, весело рассмеялась:
– Ну, я же с вами, а вы со мной, значит – выживем!
Ревун как-то грустно взглянул на меня, потрепал по взлохмаченной со сна рыжей шевелюре и пробормотал:
– Эх, Рыжуха, Рыжуха…
Не знаю почему, но, встретившись впервые месяц назад, мы оба почувствовали, что можем доверять друг другу, что ли… Странное, даже дикое ощущение в тех обстоятельствах – приемный пункт, расформировка. В один квадр попросились. Бывает так, вроде бы и незнакомец, а чувствуешь, что вот очень-очень близок тебе по духу. Я Оболтуса так же ощущала. Эх, хорошо ему! Наверняка новая переброска у Шейн-огана гораздо лучше – хуже-то ведь некуда. Устроился там, конечно, объедает всех, хамит… Скучаю по ним до одури.
В армии все было иначе. В первую очередь, взаимоотношения. Со старшими по званию – все по уставу. А между собой… тут каждый был за себя. И не важно, айкар ты или ортег. Все равно сам за себя, и если не справляешься – твои проблемы. И имен тут не называли – зачем? Все мы пришли сюда, потому что бежали от прошлого. Поэтому чаще использовались или прозвища, или вовсе порядковые коды. А вот с Ревуном, несмотря ни на что, мы как-то сдружились, причем искренне.
– Странный ты нападающий. В остальных квадрах они из-за модели – никуда, а ты с нами в пекло лезешь.
– Это ты к чему? – сразу насторожилась я.
Айкар хмыкнул, потом, подумав, пояснил:
– Рестар не скоро, а шансы твои до него дожить резко уменьшаются, если ты с нами лично на каждой операции присутствуешь. Вот сейчас мы летим на Крелад, а на одном из его спутников, по данным разведывательного ведомства, были замечены эти Измененные. – Я непроизвольно вздрогнула, напоровшись на пристальный взгляд айкара. – Нам и придется их ликвидировать. А вдруг там есть база или еще что? Не хочу, чтобы ты в эпицентре оказалась. Ты все себе смерть Ломаного простить не можешь, а тут может вообще весь квадр полечь.
Я грустно вздохнула. Ломаного забыть не могла, это верно, потому что знала: должна была его спасти, могла предвидеть возможность его гибели. Тот страшный тоннель в темноте мне часто снился.
– Мы бы все там остались, – разгадав мои мысли, тихо прошептал Ревун. – Гарантированно решили бы спрыгнуть в воду, в том подавляющем наши силовые магниты поле, без возможности прикрепиться к поверхности скалы, решили бы проплыть этот тоннель, ведь все равно в скафандре и функция турбодвижения есть. Опять же казалось, что так быстрее можно справиться. И воду проверили, ладно бы кислота там какая-нибудь присутствовала, так нет – состав был в пределах допустимой химической нормы. Кто же мог предположить, что там микроорганизмы эти в анабиотическом состоянии, реагирующие на любую, чуждую им органику? Мы же всего лишь добровольное пушечное мясо. Понятно, что ради нас никто туда ученых-исследователей не засылал. Как вспомню, что они прыгнувшего Ломаного за несколько минут переварили… Как кричал он вначале! И скафандр не спас. А мы даже вмешаться не успели. В общем, не знаю, почему ты с этим лазом уперлась, но мысленно благодарю тебя все время. Одним словом, я тебе уже говорил, и мы между собой мнениями перекидывались, что, когда тебя нам всучили, подумали: все, до первого боя. Отправишь нас на верную смерть. А еще когда на первом задании вопреки действиям нападающих прочих квадров поступила… Скажу тебе: летели тогда мы с полной уверенностью, что на верную гибель идем. А уже потом, когда все так удачно обернулось, и мы, в отличие от остальных прорывавшихся в лобовой атаке, на этих юрких атакующих капсулах этим медузам инопланетным прямо под брюхо корабля подскочили, когда поняли, что можем им энергетический каркас повредить и они сбежать не смогут… А уж когда внешний контур защиты сорвали…