— О да. Так, еще, еще, детка, — он застонал, медленно двигаясь назад и вперед, каждый мускул в его теле напрягся в близости оргазма. — Соси, Рони. Соси глубже, детка.
Он толкнулся вперед, заполняя ее рот, стараясь не двигаться слишком резко, чтобы не вызвать у нее отторжения. Язык плотно прижался к его члену, и это прикосновение заставило его зарычать от наслаждения.
Она протестующе застонала, когда он попытался скользнуть дальше, и Табер с сожалением вышел. Она могла взять больше. Он знал, что она может. Боже, ему было нужно, чтобы она взяла его в рот.
— Дыши через нос. Расслабься.
Он резко выдохнул, глядя в ее широко раскрытые глаза, замер, читая в них страх и волнение. Он молился, чтобы они не пересилили возбуждение.
Табер чувствовал, как расслабляются горячие глубины ее рта, как становится мягче напряженный язык.
— Да-а, — он зашипел от удовольствия. — Ты можешь взять больше, Рони. Просто расслабься, детка. Расслабься. — И он медленно скользнул внутрь ее рта.
Она взяла еще чуть-чуть. Достаточно, чтобы его пронзила при этом зрелище дрожь удовольствия. Боже, сколько еще он сможет продержаться?
— Еще. — Потребовал он грубо, борясь с отчаянным желанием резко толкнуться в ее влажный рот.
И вот он почувствовал. Да, это было невероятно. Боже, да. Он проник в самую глубину ее рта. Он не мог видеть свой член, трахающий рот Рони, но ощущения были почти экстремальными. Ему не нужно было видеть, он чувствовал.
Табер откинул голову на спинку дивана и начал трахать ее рот короткими отчаянными толчками. Хлюпающие влажные звуки проникновения довели его почти до края оргазма.
— Рони, — прошептал он отчаянно, не в силах сдержать слова, ощущения, разрывающие его изнутри. — Боже, да. Соси его. Отсоси у меня, детка, вот так, вот так.
Он мог почувствовать ее тепло. Мог почувствовать сладкий пряный запах ее возбуждения, в котором он просто тонул. Ее стоны ласкали его член. Ее пальцы сжимали его, поглаживая, доводили до самого края. Выступ под головкой мучительно пульсировал, и он не смог бы скрывать его вечно. Но не сейчас. Он не хотел, чтобы она узнала. Не хотел видеть на ее лице отвращение.
— Хватит.
Он потянул ее от себя, игнорируя протестующий всхлип. Постарался справиться с желанием снова почувствовать ее опаляющий жар. Влажная хватка ее рта была настоящим наслаждением, но ведь не только он должен чувствовать удовольствие.
— Табер, — ее голос был слаб, в нем звучала мука, и Табер едва не сорвался.
— Трахни меня, Рони. — Она целовала его живот, лизала его, также как лизала возбужденный до предела член. — Сейчас. Черт, я не могу ждать, детка…
Он поставил ее на колени, развел ноги, и, подняв ее, в каком-то безумии насадил на свой напряженный член.
— О Боже! — Его крик присоединился к ее стону, Табер толкнулся во влажную тугую глубину ее истекающей соками киски. — Горячо. Так горячо. Так сладко и влажно.
Он толкнулся глубже, держа ее, и Рони выгнулась в его руках, стараясь вобрать в себя еще больше, ее крик эхом отозвался в темной комнате.
Ее лоно сжало его в тисках влажного мучительного удовольствия. Обхватило его, пытаясь принять, позволить вонзиться глубже, на всю длину. Табер никогда не чувствовал ничего подобного этому.
— Возьми его, — прорычал он, притягивая ее ближе, чувствуя, как растягиваются стенки ее влагалища, пропуская его глубже. — Возьми его весь, Рони. Сейчас. Возьми его, детка.
Он толкнулся сильнее внутри нее, и еще раз, чувствуя, как расслабляется ее киска, как принимает его — и в какой-то момент погрузился всей своей длиной в ее трепещущую сладкую вагину.
И он не выдержал. Слишком много тепла, слишком сильная и сладкая мука желания. Он услышал свой собственный вопль, почувствовал пульсацию выступа, а потом в Рони выплеснулась его сперма, и Табер умер у нее на руках.
Нельзя было сказать иначе. Его душа взорвалась на кончике его члена, его чувства вырвались на свободу в горячем животворящем потоке семени, оросившем ее плодородное жаждущее лоно.
Глава 20
— Когда ты собирался рассказать мне, что не так с твоим членом?
Ленивый тон голоса Рони не обманул его ни на минуту. В ее голосе сквозила железная решимость, собственно говоря, в последнее время они только так и общались. Слово «член» прозвучало, тем не менее, так соблазнительно, что одна определенная часть тела Табера дернулась, словно ее позвали.
— Хм, а тебе не казалось, что что-то не так, когда ты кричала и дергалась на мне, — буркнул он и бросил хмурый взгляд вдоль своего тела, как будто это могло как-то смягчить эффект от ее слов.
— Не пытайся отвлечь меня, Табер. — Рони улеглась на его груди, тепло ее дыхания ласкало его кожу, будоража рецепторы, которым еще требовалась передышка.