– Как все прошло? – спросил жених, беря ее за руку. Его взгляд скользнул по кольцу на ее безымянном пальце.
Мать оказалась права – ему важно, что его подарок с ней. Он слишком хорош для нее.
– Плохо, – сказала Джесс, благодарная, что Эрик ждал ее несколько часов, забыв о своих делах.
– Садись и рассказывай, – велел он, заботливо поправляя на ней шарф. – Путь нам предстоит долгий, – добавил парень скептически. Из-за снега движение было довольно затруднено.
– Нужно было ехать на метро, – сказала Джесс, застегивая ремень безопасности.
Эрик включил зажигание.
– Тебе там становится нехорошо, – покачал он головой.
В его машине было тепло, даже немного душновато.
Джесс подумала вдруг, что и с самим Эриком так – в его объятиях не холодно, но душно. Тесно. И хочется вырваться на свободу.
Они медленно передвигались в пробке, которая напоминала живую извивающуюся змею, ползущую по городу.
И девушка отстиранным голосом рассказала обо всем, что узнала в участке. Эрик слушал внимательно, сосредоточенно глядя на дорогу, не задавая вопросов и не восклицая. Просто принимал к сведению.
– Я защищу тебя, – сказал он, когда Джесс замолчала.
– От кого? – спросила она.
– Ото всех. Ты – моя, – он повернул лицо в ее сторону, и сердце девушки на мгновение сжалось.
Ей показалось, что его глаза сверкнули алым. Но это всего лишь игра света и бликов в полутьме сумерек, опустившихся на огромный город.
– Ты так уверен? – улыбнулась она слабо.
– А ты – не уверена?
Джесс лишь пожала плечами, а Эрик, изловчившись, все же поцеловал ее в губы – впервые за долгое время, и у нее не было причин, чтобы отказать ему в поцелуе. Он – ее жених. И он – в своем праве.
Пришлось терпеть.
Джесс показалось, что кто-то скребется по заднему стеклу, но, как говорил доктор Хендерс, во всем была виновата травма головного мозга. Не более.
До дома они добирались так долго, что Джесс заснула, сама этого не желая, под бормотание радио и телефонный разговор Эрика, которому позвонил коллега с работы.
– Прости, это из лаборатории, – шепнул ей жених извиняющимся тоном.
Сначала Джесс снилась какая-то глупость – абстрактная чепуха. Затем ей приснилось, что она вошла в темную пыльную комнату с крохотным окном, из которого пробивается пыльный свет, закрыла за собой дверь и взяла трубку слабо звонящего старого проводного телефона.
– Говорите, – сказала Джесс тихо, отчего-то боясь быть пойманной.
– Он мне не нравится, – ответил мужской шепот, тихий и едва различимый из-за помех в связи. – И твое поведение – тоже. Ты готова каяться?
Джесс отчего-то стало смешно, но ответить она не успела.
Ее вдруг подхватила невидимая сила, закружила, завертела во все стороны, вырвала из сновидения и выбросила на снежную поляну, окутанную туманом. Джесс зябко ежилась, выдыхая пар, а напротив ее высился двухметровый снеговик. Он вдруг распахнул глаза – их ярко-алый отсвет был ей уже знаком. Нос-морковка мелко задергался, словно снежное чудовище пыталось поймать ее запах.
Из среднего снежного кома стали расти руки – обычные, человеческие, с пятью пальцами. Мужские.
Руки потянулись к замершей от приступа страха и отвращения Джесс в попытке обнять ее.
Она пыталась отпрянуть, сделать несколько шагов назад, в безнадежной попытке скрыться от хозяина снежной поляны, но этого у нее не получилось.