Дайана переменилась в лице.
– Что? – не поверила подруга. – Кто? Вивьен… с Эриком? Быть не может.
– Не может, – кивнула Джесс. – Но я должна поговорить с ним.
– С кем?
– С Эриком.
– Джесс! Ты будешь верить всем этим сплетням?! – всплеснула руками Дайана.
– Я должна знать правду, – упрямо повторила Джесс.
– Эрик любит тебя, – отвернулась в сторону Дайана, наблюдая за снегопадом. Снег оседал на ее черных тяжелых вьющихся волосах и блестел, словно лак с блестками. – Ты не должна к нему так относиться, дорогая. Верь ему.
– Я… верю, – прошептала Джесс, отчего-то думая совсем не о нем.
– …сегодня на занятии по литературе я услышала интересную вещь, – говорит Джесс, обнимая Брента за шею. Она сидит у него на коленях и слушает стук его сердца. Ей уютно с ним и хорошо. Так хорошо, как никогда не бывало. И даже поднявшийся ветер не страшен.
– Какую? – спрашивает Брент и целует ее в лоб. В целомудрии – весь он. Он никогда ничего не делает такого, что могло бы смутить или обидеть ее. Для него Джесс – богиня, которая спустилась с небес и озарила его жизнь светом.
Напротив них бьются о берег озера волны. В такт его сердцу.
– Любовь – это доверие, – говорит Джесс с удовольствием и лукаво смотрит в его глаза. Сейчас, в сумерках они выглядят темно-графитными. В них сияют отсветы фонарей. И в них хочется тонуть гораздо больше, чем в темных водах озера, на которое они вырвались вместе втайне от всех.
– Любовь – это больше, чем доверие, – шепчет Брент в ответ. – Это принятие.
– Принятие? – удивляется Джесс. Она знает, что он гораздо умнее ее и многих их сверстников и мыслит порой совсем по-взрослому.
– Мы принимаем друг друга такими, какими мы есть, – говорит Брент. – Доверие – часть принятия.
– А можно ли принять человека, если он – монстр? – спрашивает задумчиво Джесс, пытаясь накрутить на кончик пальца его взлохмаченные светлые волосы. – Если он совершает преступления? Если он убивает? Такой человек недостоин любви?
– Ты сама сказала, что он – монстр, – Брент смотрит вверх, на темное небо, на котором еще не успели появиться звезды. – Может ли монстр любить? Способен ли принимать любовь? Я не знаю. К тому же нужно понять, кто такой монстр? Какие критерии мы возьмем для того, чтобы определить – этот человек чудовище, а этот – нет?
– Убийство, – вдруг говорит Джесс.
– Тогда скажи мне – солдаты, которых отправили на войну защищать честь и достоинство государства, – монстры? – резонно спрашивает Брент.
Джесс не хочется говорить на такие темы. Ей хочется романтики. Ей хочется приключений. И любви, конечно, же, тоже хочется!
Она вскакивает с его колен и бежит к воде. Джесс боится сумеречных темных волн и стоит в воде лишь по середину икры, зовя к себе Брента. Однако все-таки теряет равновесие под напором очередной волны и падает. И Брент тотчас бросается к ней – подхватывает ее и легко удерживает.
Он любуется своей тайной девушкой, ее красотой, ее грациозностью, ее легкостью.
Ее недостатками он тоже теперь умеет любоваться.
Они не видят, как на них смотрят злые глаза, отливающие в темную зелень.
– Мне тоже тяжело, – глухо сказала Дайана. – Я чувствую вину перед Вивьен. Если бы я не пригласила ее на вечеринку…
Она замолчала, и было понятно, что она имеет в виду.
– Тогда могла умереть я, – равнодушно сказала Джесс.
– Что? – не поняла подруга.
– Все равно кто-то бы умер, Дайана. Ты не должна себя винить. А уж если и делать это, то моя вина гораздо больше – я разрешила ей уйти. И она ушла. К нему. К этому… чудовищу.