– Он не признает свою вину, – скорее утвердительным, нежели вопросительным тоном сказала Джесс.
– С чего ты взяла? – удивилась мать. – Такие, как он, любят работать на публику. Рисоваться. Тешить ненормальное эго.
Джесс промолчала. Она осталась при своем мнении.
Когда медсестра ушла, оставив их вдвоем, миссис Мэлоун не выдержала.
– Джесс… Там, на крыше… Что ты хотела сделать?
Этот вопрос мучил ее. И она не могла не задать его.
– Просто вышла проветриться, – слабо улыбнулась Джесс.
Мать покачала головой. Она до сих пор отлично помнила тот день, когда дочь нашли в окровавленной ванной комнате. И не верила, что та просто так пошла на крышу больницы в одной ночной рубашке.
– Он тебя все еще мучает, милая? – тихо спросила она, кладя руку на ладонь дочери.
Джесс вздрогнула.
– Кто?
– Тот мальчик… Который пропал в ту самую ночь. Брент, верно?
– Я не хочу о нем говорить, мама, – резко ответила Джесс.
Она никогда и ни с кем не говорила о Бренте – только сама с собой.
– Или это из-за Эрика? – продолжила мать. – Доченька, ты не должна… Думать о подобных вещах. Эрик придет в себя и вернется к нам. Вы женитесь.
«Мне все равно», – было написано в глазах Джесс. Пусть об этом беспокоится Дайана.
– Пообещай мне, что ты больше не сделаешь этого. Пожалуйста, – мать сжала пальцы Джесс.
Повисло неловкое молчание.
Если мать узнает обо всем, сочтет ее ненормальной.
– Мама, – вдруг передумала Джесс, кое-что вспомнив. – В ту ночь… В ту ночь, о которой ты говоришь… Как я тогда оказалась дома?
Лицо матери оставалось спокойным, а вот глаза – такие же темные, как у Джесс, – наполнились тревогой.
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, милая, – осторожно сказала миссис Мэлоун.
Она понимала, очень хорошо понимала, но не хотела говорить об этом.
– Я ведь все равно узнаю, – нахмурилась Джесс и резко села в постели, теперь уже сама сжимая холеную ладонь матери обеими руками. – Пусть я узнаю обо всем от тебя, мама.
Женщина тяжело вздохнула, глядя в сторону. Она не хотела говорить на эту тему. Однако ей пришлось это сделать – в словах Джесс есть резон.
– В тот день ты прогуляла школу. Сидела в своей спальне и никому не открывала. Я понятия не имела, что с тобой, лишь могла предположить, что ты поругалась со своим новым мальчиком. Тот паренек – Джейсон или Джеймс? – приходил к тебе, а ты не желала его видеть, прогоняла. Кричала, как ненормальная… Никого не слушала, рыдала, бросалась вещами. А поздно вечером выбежала из своей комнаты – дерганая, заплаканная, злая. Мы поругались – я не хотела, чтобы ты уезжала в таком состоянии. Но ты взяла машину и уехала, не выпуская телефон из рук. Я не знаю, куда ты помчалась. Меня ты не слушала.
Женщина снова вздохнула и, глядя мимо опустившей взгляд дочери, продолжила:
– Полночи тебя не было, и никто из твоих друзей не знал, где ты. Часа в три мы услышали, как к дому подъезжает твоя машина. Ты сидела за рулем, но крепко спала. Как доехала – я до сих пор не могу понять. Честно сказать, мы с отцом подумали о наркотиках. Я была ужасно зла.
– Моя одежда была испачкана? – спросила Джесс, жадно слушая слова матери. Она не помнила ничего из этого.
– В земле.