- У вас гор больше - немудрено... - сухо отреагировал Райт.
И новонаречённым Лесным стражам ничего не осталось, как вернуться на полянку, путаясь в догадках, что же за странную встречу подарила им судьба...
Маркиза Линкольн стояла у окна полуциркульной залы на втором этаже главного корпуса дворца и наблюдала за центральной подъездной аллеей. «Да где же она? Вернётся эта несносная девчонка когда-нибудь или нет?!» - злобно думала красавица, вглядываясь в кованые ворота.
- Ваше Высочество! - раздался за спиной первой леди голос лакея. - Их Величество интересуются, не известно ли Вам, намерена ли вернуться к ужину Её Высочество принцесса Уэльская?
- К ужину Её Высочество, я думаю, вернётся, - холодно произнесла девица.
- Благодарю, миледи. А Вы, Ваше Высочество, ужинать будете?
- Разумеется! - резко ответила маркиза. - Вот болван!..
Лакей лишь месяц назад появился во дворце и, естественно, готов был выслуживаться перед каждой знатной особой. Поэтому он обращался к племяннице короля как к принцессе, награждая маркизу не имеющимся в её арсенале титулом. Низко поклонившись, мужчина ушёл.
Леди Анжелину такое обращение к своей персоне только злило: отдавать ей титул хотя бы герцогини Йоркской[14] король не торопился.
В то время как первая красавица говорила со слугой, с чёрного хода во дворец прошмыгнула белокурая девушка с жемчугом в волосах. Оглядевшись по сторонам, она стала бесшумно подниматься по лестнице на второй этаж. Неожиданно с верхних ступенек раздались мужские шаги. Блондинка отвернулась к перилам и сделала вид, что что-то ищет в складках платья, но это не обмануло зоркого Вильяма Клиффорда, графа Дешторнака - первого министра Англии[15]. В хрупкой фигурке, одетой в простое городское платье тёмно-коричневого цвета, он быстро признал свою любимую крестницу и покачал головой.
- Ирена Луиза! Так вот Вы где...
- Оуфф, - вздохнула девушка, понимая, что отступать поздно.
Граф спустился к ней и аккуратно коснулся локтя. Блондинка повернула к седому мужчине своё хорошенькое личико.
- Милорд... - проникновенно произнесла она и умоляюще посмотрела в добрые глаза Дешторнака.
- Что это за маскарад? Негоже Вашему Высочеству в таком виде появляться при дворе.
- О, крёстный, Вы ничего не скажете отцу? - взмолилась Ирена, топя графа в своих неповторимых глазах.
- Разумеется, не скажу, - ласково ответил премьер-министр, чуть склонившись. - И только из моей бесконечной любви к Вам, Ирена Луиза.
- Граф! Благодарю Вас! - схватив мужчину за руки, порывисто произнесла принцесса. - А сейчас мне пора спешить. Я должна успеть привести себя в порядок к ужину.
- Торопитесь, милая моя: Вас с ног сбились искать...
- Хорошо, хорошо... - поднимаясь по лестнице и слегка помахав ему рукой, ответила Ирена. - Я быстро!
Клиффорд только покачал головой. Уже в третий раз он заставал наследницу английского престола в таком странном виде: в платье простой горожанки... Её постоянные исчезновения из дворца, вечные отговорки прислуги о мигрени, если она не спускалась к столу... Единственным, что останавливало благородного графа от необходимости раскрыть эту тайну Ричарду IV, была уверенность в том, что странное поведение принцессы никак не связано с любовными историями, поскольку - он это точно знал - его крёстная дочь слишком мала для романтических отношений.
Закрыв за собой потайную дверь гардеробной, принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская, Элизабет Английская, домашним именем которой был французский вариант «Ирена Луиза», оказалась в своей спальне и глубоко вздохнула.
Верные камеристки Эйда Браун и Мери Бенсон вмиг оказались рядом и быстро помогли своей госпоже облачиться в платье для семейного ужина.
К обещанному времени Ирена, как и полагалось дочери монарха, спустилась к столу.
Сначала она подошла к королю и сделала глубокий реверанс. Ричард Тюдор поцеловал своё единственное дитя в лоб и произнёс:
- Вы сегодня задержались, дорогая моя. Нам пришлось перенести время ужина.
- Я увлеклась скачками, - ответила Ирена и посмотрела в глаза отцу. - Не заметила, как пролетело время.
Король был высок и статен. В его взгляде, казалось, отражается небо. Небо и безграничная нежность. Ему было 45 лет, но бесконечные заботы заметно коснулись его лица, покрыв их маленькими морщинками, и волос, запутав среди белёсых от природы прядей серебряные нити седины. В его лице можно было угадать сходство с Иреной, но весьма незначительное, разве что в бровях и подбородке. За добрый нрав и популярные среди большинства населения законы монарха в стране прозвали Ричардом Благостным.
Семейную идиллию нарушили слова Анжелины:
- Позвольте заметить, миледи, что сегодня Буран не выходил из стойла.