Рони узнала мужчину, которого видела ночью. Мерк, кажется, так они его называли. Он смотрел на них спокойными, глубокими карими глазами, но ничто не могло скрыть окружающую его ауру смерти.
— То есть? — спросил негромко Кэллан.
— То есть, я поймал его шныряющим возле арсенала. Я запретил ходить туда, но потом мои ребята сказали, что он отирается возле помещения связи. У этого парня Смерть с косой сидит на плече, Кэллан. И я не собираюсь больше ей мешать.
Глава 32
— Я хочу, чтобы Реджинальд ушел, — сказала Рони, глядя на Табера.
Они вышли из кухни и спустились в тенистый сад. Сад был единственным местом за пределами дома, куда Табер и другие Породы позволяли выходить женщинам. Это был большой двор, но над головой, от стены до стены, протянулись толстые деревянные балки, держащие на себе множество виноградных лоз. Даже в разгар дня в саду было прохладнее, чем в наполненном духотой доме.
Она направилась дальше, к небольшому гроту, укрытому густым кустарником и низкорослыми деревьями, растущими вокруг центрального фонтана.
Растения наполняли воздух пьянящим ароматом своих цветов. Фонтан игриво сверкал на солнце, увлажняя воздух вокруг, придавая месту оттенок чувственности и расслабления.
Рони отчаянно хотелось убедить Табера в том, что ее отца из поместья нужно увезти.
Она положила ладонь на живот, пытаясь упокоить нервы. Невыносимая жара, обрушившаяся на местность в последние дни, уже спадала. Она была беременна, и она была в ужасе. Более напуганная, чем когда-либо в ее жизни.
— Рони, позволь нам делать нашу работу, — мягко сказал ей Табер, когда она повернулась к нему. Его глаза светились теплом и заботой, которая пока для нее была непривычна.
— А какова конкретно ваша работа? — горько спросила она. — Стоять и ждать, пока кого-нибудь убьют: ждать, пока Реджинальд сделает то, за чем пришел?
— Моя работа — обеспечивать безопасность этого места. — Его голос стал глубже, и она услышала грубый клекот в его груди. — Ты думаешь, я не смогу тебя защитить?
Рони в отчаянии закатила глаза.
— Нет ничего общего между моей верой в тебя и тем, на что способен Реджинальд. — Ее рука прорезала воздух между ними.
Она чувствовала, как растет ее страх, чувствовала себя больной, слабой. Ужасное ощущение в животе словно предупреждало ее, что Реджинальд задумал нечто страшное. Она помнила угрозу в его пристальном взгляде, в его расчетливых словах. Он был по горло в проблемах и решил решить их за ее счет.
— Ты забываешь, что я знаю его так же хорошо, как и ты, Рони, — осторожно напомнил он ей. — Я знаю, на что он способен.
Она ненавидела этот сдержанный звук его голоса. Как будто он выбирал каждое слово, каждый шаг. Как будто позволял себе показывать ей лишь часть своих настоящих мыслей.
— Зачем давать ему шанс, Табер? — Она хотела закричать на него, но удержалась, и лишь зашипела, расхаживая перед ним туда-сюда. — Зачем? Риск слишком велик.
— Что он может сделать? — задал Табер логичный вопрос. Она ненавидела логику. Она ненавидела его логику. Такую холодную и уверенную. — Нам нужно знать, кто его нанял, и чего он хочет. Если мы отпустим его, мы можем не узнать, пока не станет слишком поздно. Мы не можем рисковать, Рони.
— Ты лучше будешь рисковать своей жизнью.
Она покачала головой, засунув дрожащие руки в карманы джинсов, и опустилась на одну из широких каменных скамеек на краю двора.
— Моя жизнь каждый день в опасности, детка. — Он вздохнул и сел рядом с ней, притягивая ее в свои объятия. — Ты думаешь, я не знаю, за что ты так упорно борешься? Думаешь, я не знаю, что ты носишь моего ребенка, Рони? Как я мог не почувствовать изменения в твоем теле?
Рони напряглась в его объятиях.
— Ты не можешь быть в этом уверен.
— Меринас перестала лихорадить, когда зачала. Теперь нет той отчаянной потребности, что сводила тебя с ума, Рони. Тебе стало легче.
Табер понюхал ее шею, его теплое дыхание коснулось ее кожи, и она поежилась от удовольствия.
— Это ничего не значит. — Рони попыталась отмахнуться от него, чтобы удержаться от мыслей о теплой волне, пронзившей тело. — То, что Меринас беременна, не значит, что я тоже беременна.
Но Рони уже поняла, что чувствует. Это уже была не совсем лихорадка, просто обычное желание, которое она и не надеялась уже снова испытать.
С этим желанием она могла справляться. Она могла бы сопротивляться ему, могла бы не сходить с ума по сексу с Табером только от одного лишь прикосновения его дыхания к ее шее.